|
c 6 октября по 7 октября 2005 г.
Французский институт представляет: Программа «Игра в классики» — французские писатели в Санкт-Петербурге:
6 — 7 октября Жан-Клод Мурлева.
17 — 19 октября Бенуа Дютертр
4 — 7 декабря Эрик-Эмманюэль Шмитт
Жан-Клод Мурлева, В гостях у сказки.
6 октября в 18-30 — встреча в Медиатеке Французского института (наб.р.Мойки 20). Вход свободный.
7 октября в 11-00 — встреча в Центральной городской детской библиотеке им. А. С. Пушкина (Б. Морская, 33). Вход свободный.
7 октября в 19-00 — Жан-Клод Мурлева читает свои сказки в Музее Ф. М. Достоевского (Кузнечный переулок 5/2). Вход свободный. Без перевода.
Жан-Клод Мурлева родился 22 марта 1952 года в Оверни. Он был пятым ребёнком в фермерской семье (2 брата, 3 сестры).
До того, как стать сказочником, Жан-Клод Мурлева работал учителем немецкого, клоуном и режиссёром. Его истории избыточно — как новогодняя ёлка — увешены неожиданностями и сюрпризами.
Детям в них нравится калейдоскоп невероятных приключений, взрослым — поэтическая острота восприятия обыденных вещей, когда на них ложится отблеск чудесного.
В «Реке, текущей вспять», например, мальчик вслед за девочкой пускается дальние странствия к волшебному источнику, который течёт вспять: из океана наверх, к горным вершинам. Вода из этой реки даёт бессмертие, а девочка хочет вылечить свою птицу.
На пути дети преодолевают Лес забвения, входя в который, путешественник перестаёт существовать в памяти даже самых близких ему людей, цветочные поля дивной красоты, вызывающие галлюцинации, и радугу, под которой пропадают корабли…
Щедрость воображения не означает, однако, кондитерской приторности. Сказки Мурлева вырастают из древних историй — поэтических, а иногда и жестоких.
Автор так рассказывает о создании романа «Ребёнок-Океан»:
«Я хотел написать современную версию «Мальчика — с — пальчик», который мне очень нравится. Простая литературная игра. Но, приступив к работе, я почувствовал, что меня засасывают глубины (океана?) в области гораздо более смутные, чем мне представлялось.
Нахлынули далёкие воспоминания, древние страхи (что тебя бросят, убьют, съедят…) Мне говорят, что роман ужасный. Я отвечаю, что в нём сплошь хорошие люди…Ну почти. И что» Мальчик-с-Пальчик«намного страшнее. Попробуйте перечитать…»
Сочиняя сказки, Жан-Клод Мурлева всегда слушает музыку. Каждой книге соответствует свой диск. Повивальными бабками романа «А как вор» (A comme voleur) были бразильские музыканты, «Ребёнка Океана» (L?Еnfant Océan) — сюиты для виолончели Иоганна-Себастьяна Баха, «Реки, текущей вспять» (La rivière à l?envers) — певицы Северной Индии.
Оттого и тексты его так выигрывают от чтения вслух. А разве можно найти лучшего рассказчика, чем автор, который заранее знает, где сделать паузу, где ускорить движение, а где — перейти на таинственный шёпот.
Мурлева любит рассказывать сказки перед пёстрой, разновозрастной публикой. Именно тогда музыкальная ткань его страшных и волшебных историй получает идеальный резонанс.
«Тому, кто вкусил прелести театра, полноты общения с залом, трудно отказаться от этого мира. Мне нравится смотреть в глаза слушателям, смешить их, наслаждаться паузой после произнесённой фразы, делать ставку на мельчайшие детали. Каждый раз кажется, что мы собрались на праздник, среди своих, что это наш способ бороться против варварства во всех её формах».
Отрывки из интервью Жана-Клода Мурлева с Жаном-Клодом Бонне:
— Я был поражён, когда впервые встретил Вас на сеансе чтения в Жиронде. Можете ли Вы объяснить разницу между чтением вслух и театром?
— Когда я читаю вслух, мне нравится образующийся треугольник между публикой, книгой и мною. Из этого проистекает очевидное естественное равновесие. Если у меня в руках не будет книги, возникает страх, который я хорошо знаю по опыту работу в театре, но больше испытывать не хочу.
Если же я буду читать, уткнувшись носом в книгу, я не дам читателю ничего большего, чем принесёт ему процесс самостоятельного чтения. Поэтому я нашёл для себя идеальную форму: я стою и читаю вслух.
Это не театрализованное действие, здесь нет декораций, костюмов, это нельзя назвать игрой. Я не имитирую голоса персонажей. Я их внушаю. Я веду себя как читатель, который получает удовольствие от текста и хочет им поделиться.
— Кажется, Вы получаете большое удовольствие от прямого контакта с залом.
— Да, огромное. Кроме того, я совершенно не боюсь этого контакта, а в бытность актёром места себе не находил перед выступлением.
Я не сомневаюсь ни в текстах, которые предлагаю публике, ни в своей способности читать их. И не боюсь забыть текст — ведь он всегда перед глазами. Неизменный и будто живой: каждый раз новый.
— Ваши книги очень много читают в школе. Например, «Дитя океан» входит в программу по литературе для 3-го класса. Как Вы думаете, почему?
— В действительности, именно взрослые любят этот роман. Для его понимания необходима зрелость. Книга получила десяток литературных премий, но все они были присуждены «взрослым» жюри.
В то время как «Река, текущая вспять» получила 17 премий, и все от детей! Обычно при изучении «Дитя Океана» учитель берёт себе в помощники двух учеников. Дети стремятся сделать всё, как надо, чтобы заинтересовать своих сверстников моей литературой, но в разговоре с ними у меня всегда возникает странное чувство, что мои маленькие герои удаляются, удаляются и, наконец, исчезают.
Систематическое изучение уничтожает внутренний трепет. Называть, комментировать, анализировать, сравнивать — это сушит.
— Вы много путешествовали. В книге «Ханна» Вы переносите нас в мир пустыни. Что Вас в ней привлекает?
— Я путешествовал по пустыне один только раз, в Тенере ,и был восхищён совершенной линией рисунка дюн. Часто он исчезают ещё до того, как успеваешь его уловить, тем трогательнее эта недолговечная красота.
Это наиболее чистый и умиротворяющий спектакль, который мне довелось видеть. Ночное небо в пустыне — не менее грандиозное зрелище, чем песок. Возникает ощущение принадлежности космосу.
— Многие Ваши книги напоминают сказки. Вкладываете ли Вы в них какое-либо философское содержание?
Делать из жизни сказку значит привносить в неё духовность. Единственная цель моих разбросанных попыток — возвысить эту жизнь, которую я не выбирал, придать ей смысл. Ссылки на сказку — усилие вызволить героев из ткани повседневности, превратить их в героев.
Когда отец Ханны продаёт свои товары, земли, животных, чтобы купить дочери птичку, мне кажется это прекрасным. Двенадцатилетние дети натужно объясняют мне, что это безответственно.
Я же им отвечаю, что он сумасшедшее любит свою дочь. Мне говорят, что такая любовь разрушительна. Но отсутствие любви разрушает гораздо сильнее. И нет смысла спорить. Дети правы в рациональном, объективном понимании поступка, а я — в понимании его значения. Я обычно отвечаю, что они старее меня.
— В одном интервью Вы говорите, что написание книги — как любовное свидание, и Вы его боитесь. Любовное свидание с кем? И почему страх? Волнуются обычно актёры…
— Любовное свидание с историей, которую я хочу сочинить, и которой не было до меня. Я знаю, с чего она начнётся. Я разгадываю загадки, которые сам же и придумываю. Всё зависит только от моего таланта либо его отсутствия.
Ну и любовное свидание с моими будущими читателями. Они представляются мне умными, чувствительными, с чувством юмора, одним словом, я приписываю им самые лучшие качества. Мне страшно, что я не смогу их очаровать, дать пищу их воображению.
Актёру страшно выходить на сцену. Это момент истины, встреча со зрителями и с самим собой. Момент истины для писателя наступает тогда, когда он включает компьютер или открывает свою тетрадь.
— У вас много книг о любви («Река, текущая вспять», «Хана», «А как вор»). В «Гиганте и четырёх разбойниках» влюблённый вор спасает остальных от темноты, доставая луну с неба.
— Да, я люблю описывать безусловную любовь. Когда Томек (герой «Реки, текущей вспять») видит Ханну, он влюбляется в неё «незамедлительно, полностью и окончательно». Когда я произношу эти слова, люди улыбаются. Они находят это забавным и в то же время испытывают ностальгию.
Но я затрагиваю и другие темы. Свой первый роман «Шрам» я написал очень быстро. Его героиня — девочка, ставшая жертвой нацистов. Она олицетворяет всех, кого История поглотила до того, как они успели вырасти, полюбить, сами стать родителями. Для меня невыносимо страдание, приносимое детям.
Этот роман — мой личный путь спасения от этого ужаса. Но, несмотря на умиротворяющий конец, я не верю, чтобы мне удалось добиться цели. Затрагивая такие темы, мы оказываемся в области, где литература кажется столь же необходимой, сколь и напрасной.
В романе, над которым я сейчас работаю и который должен выйти в 2006 году в издательстве «Gallimard» , основной темой будет передача культуры из поколения в поколение и безостановочная, ежеминутно возобновляемая борьба против варварства.
— Ваши романы переведены на другие языки?
— Да, меня начинают переводить на немецкий, китайский, корейский, русский. На очереди — английский и литовский.
— Вы сами писатель и переводчик, как Вы ощущаете соотношение между этими двумя профессиями?
— Переводы для меня — как гаммы и упражнения. Я оттачиваю технику и получаю удовольствие от того, что работа продвигается с математической регулярностью. Это успокаивает, освобождает от тревоги. Это не мешает здоровому сну. Не то что писательство!
С романами Ж.-К.Мурлева «L?Еnfant Océan» и «La rivière à l?envers» Вы можете познакомиться в Медиатеке Французского института.
В начале октября издательство «Самокат» выпускает перевод романа Ж.-К.Мурлева «Река, текущая вспять».
|
